Святой и его несвятые

Сегодня исполняется 175 лет со дня преставления оптинского монаха Нифонта, в миру Никиты Филимоновича Пономарёва. Самое время поговорить о нем и его сыновьях, один из которых — преподобный Иларион Оптинский. Тем более что судьба этой простой русской семьи непосредственно связана с Саратовом.

Происходили Пономарёвы действительно из пономарей — Воронежской губернии. В 60-х годах XVIII века, спасаясь от рекрутского набора, которому подлежали нижние чины духовного сословия, дед Никиты Филимоновича Матвей вместе со своим братом Меркурием (Меркулом) искали покровительства у помещика — майора Кондратия Ширинкина, владевшего селом Ключи, и тот, недолго думая, записал их в свои крепостные. В результате Пономарёвы служили Ширинкиным из поколения в поколение.  Внук пономаря Матвея Никита Филимонович Пономарёв пользовался особым доверием Павла Михайловича — соответственно, внука Кондратия Ширинкина.  Как сообщает первый биограф оптинского старца Илариона иеромонах Порфирий (Севрюгин), «когда Павел Михайлович был ранен в кампании против французов, окончившейся 25 июня 1807 года Тильзитским миром, Никита Филимонович ездил за ним в Польшу и, оказав нужный уход и пособия, привез больного на родину, в Ключи».  Пока младший брат Павла Ширинкина Никифор учился в Санкт-Петербургском морском кадетском корпусе, Никита Филимонович девять лет жил в столице — просто чтобы быть с ним рядом на всякий случай, так тогда было принято. И Павел, и Никифор Ширинкины уважали своего крепостного, прислушивались к его советам, в том числе и в сложных наследственных делах; при случае не гнушались и  занять у него денег, благо он, обучившись ремеслу закройщика и портного, зарабатывал прилично. Особенно часто приходилось ему выручать легкомысленного Никифора Михайловича. 

В 1820 году Никита Филимонович Пономарёв со всем своим семейством получил вольную и купил дом в городке Новохопёрске. Старшему из четырех его сыновей, Степану, было тогда 19 лет, третьему, Родиону (Иродиону), — 15. Именно этому мальчику было суждено со временем стать великим оптинским старцем Иларионом.

Но до этого было еще далеко. Благодаря грамотному отцу Родион сызмала научился грамоте. В отцовской мастерской он вместе с братьями  толково осваивал портняжное ремесло. Пономарёвы были весьма благочестивым семейством: каждое воскресенье ходили в новохопёрскую  Крестовоздвиженскую церковь, молились, прося Божией помощи на всякое домашнее дело, вместе читали духовные книги.  В юности Родион  увлекся ястребиной охотой, научился «выхаживать» (то есть дрессировать)  молодых хищных птиц и поддерживал семью продажей добытых перепелов. В 17 лет вместе с боголюбивой своей матерью Евфимией Никифоровной Родион ходил пешком в Киев, к тамошним святыням.  В 20 лет, желая стать портным столичного, как мы сказали бы сейчас, уровня, отпросился у родителей в Москву, в обучение к тамошним мастерам. В Москве  хлебнул лиха,  «узнал жизнь», но в ремесле избранном действительно вырос и по приезде домой стал самым востребованным портным местного «приличного общества».  Меж тем старший брат Родиона Степан тоже неплохо освоил это дело. В маленьком Новохопёрске Пономарёвым не хватало заказов, и в 1829 году они приняли решение перебраться в Саратов. 

В нашем богоспасаемом городе отец и сын Пономарёвы, подтвердив свое мастерство (сшив фрак на глазах у комиссии из Ремесленной управы),  записались в портняжный цех. Под мастерскую и магазин готового платья  они сняли верхний этаж дома купца Жижина на углу Сергиевской и Московской улиц.  Дело у Пономарёвых пошло хорошо. Их изделия отличались безупречным качеством. Они уважали технический прогресс, первыми в городе внедрили декатировку — паровое разглаживание сукна перед шитьем. Помимо своего основного занятия они арендовали плодовые сады, торговали дровами, дегтем, рыбой. Главной «пружиной» и мозгом семейного предприятия был молодой Родион, но право решающего слова он всегда отдавал отцу.

У них было всё в порядке, у этих толковых и трудолюбивых людей, чего им могло не хватать? Каким образом постигли они всю зыбкость и тленность земного благополучия? Можно предположить, что они, читая Евангелие, не прошли мимо притчи о неразумном богаче, собравшем однажды большой урожай, и помнили Христовы слова: Так бывает с тем, ктособирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет (Лк. 12, 21).

Желание «богатеть в Бога» особенно ярко проявлялось в Родионе. Он познакомился с удивительным русским крестьянином, старцем Симеоном Климовичем Приваловым, просветителем и миссионером. Эта  встреча подвигла Родиона Никитича к созданию саратовского братства благочестивых православных людей. Пользуясь поддержкой Преосвященного Иакова, епископа Саратовского и Царицынского, братство  вело просветительскую и миссионерскую работу, противостояло расколу и сектантам. Это было непростое, а временами и весьма опасное дело — особенно когда братчики столкнулись с сектой так называемых скопцов.

В 1839 году 34-летний Родион Никитич Пономарев поступил в скит Оптиной пустыни, под руководство духовно опытных старцев. Через три года к нему приехал 64-летний отец, а еще через некоторое время к ним присоединился овдовевший  Степан, старший из братьев Пономарёвых.

Объем газетной полосы не позволяет мне подробно остановиться на духовном подвиге старца Илариона (+1873) — скитоначальника, духовника Оптиной пустыни, сподвижника великого старца Амвросия, наставника и утешителя многих благочестивых русских людей — и мирских, и монашествующих. Желающим узнать побольше об этом нашем «почти земляке» рекомендую книгу «Преподобный Иларион» из серии «Жития оптинских старцев» издательства Оптиной пустыни.

А что мы знаем о монастырской жизни  родных старца Илариона?

Книга «Жизнеописания почивших скитян», вышедшая также в оптинском издательстве, рассказывает, что Никита Филимонович, несмотря на возраст, ревностно трудился на всех возлагаемых на него послушаниях, заведовал свечной лавкой. «Грамоте он умел очень слабо, но эту слабость восполнял благочестивым размышлением. Например, прочитает с расстановками одно слово: “По-ка-я-ни-е”. Остановится и начнет размышлять: “Покаяние! А я как живу? Какое у меня покаяние?”. И долго так рассуждает с сердечными воздыханиями. Затем продолжает чтение дальше. Онскончался 28 декабря/10 января 1849/1850 года, 76 лет от роду, с напутствием Святых Христовых Таин, предварительно приняв постриг в мантию с именем Нифонт».

Стефан Никитич в монастыре продолжил заниматься своим ремеслом — «был определен в монастырскую рухлядную закройщиком». Но его мучила тоска по любимой супруге, и он, случалось, искал облегчения в бутылке вина, что, конечно, с монастырской жизнью несовместимо. Однако после перевода из монастыря в скит, под руководство младшего брата, старца Илариона, эта слабость Стефана Никитича оставила. «Характера он был тихого,— сообщает тот же источник.— Никто из братий не видел, чтобы он с кем-либо поссорился или кого-либо обидел. Уже будучи в преклонных летах, он никогда не пропускал ни служб церковных, ни скитских молитвенных правил». При постриге в мантию, в 1873 году, Стефану Никитичу было дано имя Сергий, перед смертью же он был пострижен в схиму. Скончался старший брат оптинского старца Илариона в апреле 1881 года, на 80-м году жизни.

Вы знаете, почему у России была Оптина пустынь? И Троице-Сергиева Лавра, и другие великие монастыри? Потому что были такие семьи, как семья саратовского портного Никиты Филимоновича Пономарева.  Святые ведь не падают на землю с неба — их воспитывает среда, традиция, в большинстве случаев — семья. Вот почему в житиях рядом со святым всегда стоят несвятые, то есть не канонизированные, но подлинные православные христиане.  И отделить святых от несвятых также невозможно, как отделить Оптину пустынь от России.